Доброго дня, любі діти та шановні батьки!
Дуже приємно, що ми з вами незабаром зустрінемося. А саме зустріч з вчителем відбудеться 29 серпня о10 год. біля школи (на тому місці, де стояв наш клас на останньому дзвонику). Репетиція прапороносця ( Сичевський Дмитро ) відбудеться 27 серпня о 12.10год.
Вам потрібно до школи приготувати наступне:
1. Зошити: в клітинку на 18 лист.; в похилу лінію з допоміжною лінією-поки потрібно 6 шт.
Обкладинки прозорі, цупкі для зошитів- 5шт. Для робочих зошитів кольорові обкладинки батьк. комітет уже придбав для усіх діток, тому купувати не потрібно.
2. Кольоровий папір, картон, клей, ножиці, пластилін, фарби.
3. Блокнот для чернетки.
4. Кольорові ручки ( бажано зелена).
5. Обкладинки для підручників( придбаєте після отримання книг, щоб знати розмір).
6. Папір А4 (1 уп., у кого є можливість).
7. Гарний настрій, бажання до навчання та усмішки.
Всі інші питання обговоримо при зустрічі-29 серпня, тому чекаю з нетерпінням!!!
Легко обнаружить, что за неделю до школы наши разговоры, разговоры с бабушками и дедушками наших детей, разговоры подруг и даже просто случайных «соседок» на детской площадке крутятся вокруг двух тем: скоро в садик! скоро в школу! Слышатся и сетования, и переживания, и тревоги. Как организовать повторение школьной программы. Как помочь всем членам семьи. Как ничего не забыть... Так родилась идея этого видеоролика, который мы с удовольствием Вам представляем: Что Успеть Сделать в Конце Августа Родителям Школьников, Чтобы с 1 Сентября Жизнь Семьи Оставалась Размеренной и Спокойной.
Я рос в
пятидесятые. В
те времена дети получали образование двух видов: во-первых, школьное, а
во-вторых, как я говорю, охотничье-собирательское. Каждый день после школы мы
выходили на улицу поиграть с соседскими детьми и возвращались обычно затемно.
Мы играли все выходные и лето напролет. Мы успевали что-нибудь поисследовать,
поскучать, самостоятельно найти себе занятие, попасть в истории и из них
выпутаться, повитать в облаках, найти новые увлечения, а также прочитать
комиксы и прочие книги, которые нам хотелось, а не только те, что нам задали.
Вот уже больше 50 лет взрослые шаг за шагом лишают детей
возможности играть. В своей книге «Дети за игрой: американская история» Говард
Чудакофф назвал первую половину XX века золотым веком детских игр: к 1900 году
исчезла острая необходимость в детском труде, и у детей появилось много
свободного времени. Но начиная с 1960-х взрослые принялись урезать эту свободу,
постепенно увеличивая время, которое дети вынуждены проводить за школьными
занятиями, и, что еще важнее, все меньше и меньше позволяя им играть самим по
себе, даже когда они не в школе и не делают уроки. Место дворовых игр стали
занимать спортивные занятия, место хобби — внешкольные кружки, которые ведут
взрослые. Страх заставляет родителей все реже и реже выпускать детей на улицу
одних.
По времени закат детских игр совпадает с началом роста числа
детских психических расстройств. И это нельзя объяснить тем, что мы стали
диагностировать больше заболеваний. Скажем, на протяжении всего этого времени
американским школьникам регулярно раздают клинические опросники, выявляющие
тревожные состояния и депрессию, и они не меняются. Из этих опросников следует,
что доля детей, страдающих тем, что теперь называют тревожным расстройством и
глубокой депрессией, сегодня в 5-8 раз выше, чем в 1950-е. За тот же период
процент самоубийств среди молодых людей от 15 до 24 лет увеличился больше чем в
два раза, а среди детей до 15 лет — учетверился. Нормативные опросники, которые
студентам колледжей раздают с конца 1970-х, показывают, что молодежь становится
все меньше склонна к эмпатии и все больше — к нарциссизму.
дети всех млекопитающих играют. Почему? Зачем они тратят
энергию, рискуют жизнью и здоровьем, вместо того чтобы набираться сил,
спрятавшись в какой-нибудь норе? Впервые с эволюционной точки зрения на этот
вопрос попытался ответить немецкий философ и натуралист Карл Гроос. В 1898 году
в книге «Игра животных» он предположил, что игра возникла в результате
естественного отбора — как способ научиться навыкам, необходимым для выживания
и размножения.
Теория игры Грооса объясняет, почему молодые животные играют
больше, чем взрослые (им еще надо многому научиться), и почему чем меньше
выживание животного зависит от инстинктов и чем больше — от навыков, тем чаще
оно играет. В значительной степени предсказать, во что животное будет играть в
детстве, можно исходя из того, какие умения ему понадобятся для выживания и
размножения: львята бегают друг за другом или крадутся за партнером, чтобы
потом неожиданно на него наброситься, а жеребята зебры учатся убегать и
обманывать ожидания противника.
Следующей книгой Грооса стала «Игра человека» (1901 год), в
которой его гипотеза распространялась на людей. Люди играют больше всех
остальных животных. Человеческие дети, в отличие от детенышей других видов,
должны выучиться множеству вещей, связанных с культурой, в которой им предстоит
жить. Поэтому, благодаря естественному отбору, дети играют не только в то, что
нужно уметь вообще всем людям (скажем, ходить на двух ногах или бегать), но и
навыкам, необходимым представителям именно их культуры (например, стрелять,
пускать стрелы или пасти скот).
Основываясь на работах Грооса, я опросил десять
антропологов, которые в общей сложности изучили семь различных
охотничье-собирательских культур на трех континентах. Выяснилось, что у
охотников и собирателей нет ничего похожего на школу — они считают, что дети
учатся, наблюдая, исследуя и играя. Отвечая на мой вопрос «Сколько времени в
изученном вами обществе дети проводят за игрой?», антропологи в один голос
ответили: практически все время, когда не спят, начиная примерно с четырех лет
(с этого возраста их считают достаточно ответственными, чтобы оставаться без
взрослых) и заканчивая 15-19 годами (когда они по собственной воле начинают
брать на себя какие-то взрослые обязанности).
Мальчики играют в выслеживание и охоту. Вместе с девочками
они играют в поиск и выкапывание съедобных корешков, в лазанье по деревьям,
приготовление еды, строительство хижин, долбленных каноэ и прочих вещей,
значимых для их культур. Играя, они спорят и обсуждают проблемы — в том числе
те, о которых услышали от взрослых. Они делают музыкальные инструменты и играют
на них, танцуют традиционные танцы и поют традиционные песни — а иногда,
отталкиваясь от традиции, придумывают что-то свое. Маленькие дети играют с
опасными вещами, например с ножом или огнем, потому что «как же они иначе
научатся ими пользоваться?». Все это и многое другое они делают не потому, что
кто-то из взрослых их к этому подталкивает, им просто весело в это играть.
Параллельно я исследовал учеников очень необычной
массачусетской школы, Школы Садбери Вэлли. Там ученики, которым может быть от
четырех лет до девятнадцати, целыми днями делают все, что захотят — запрещено
только нарушать некоторые школьные правила, не имеющие, впрочем, никакого
отношения к образованию, задача этих правил — исключительно поддерживать мир и
порядок.
Большинству людей это кажется безумием. Но школа существует
уже 45 лет, и за это время выпустила несколько сот человек, у которых все в
порядке. Выясняется, что в нашей культуре дети, предоставленные самим себе,
стремятся научиться ровно тому, что имеет ценность в нашей культуре и дает им
впоследствии возможность найти хорошую работу и получать от жизни удовольствие.
Играя, ученики этой школы учатся читать, считать и пользоваться компьютерами —
и делают это с той же страстью, с которой дети охотников и собирателей учатся
охотиться и заниматься собирательством.
Школу Садбери Вэлли объединяет с группами охотников и
собирателей (совершенно верная) установка на то, что образование должно
находиться в зоне ответственности детей, а не взрослых. И там, и там взрослые
являются заботливыми и знающими помощниками, а не судьями, как в обычных
школах. Кроме того, они обеспечивают детям возрастное разнообразие, потому что
игра в смешанной возрастной группе лучше способствует образованию, чем игра
сверстников.
уже больше двадцати лет люди, формирующие образовательную
повестку на Западе, побуждают нас следовать примеру азиатских школ — в первую
очередь японских, китайских и южнокорейских. Там дети больше времени уделяют
учебе и в результате получают более высокие баллы на стандартизированных
международных тестах. Но в самих этих странах все больше людей называют свою
образовательную систему провальной. В статье, вышедшей не так давно в The Wall
Street Journal, известный китайский педагог и методист Цзян Сюэцинь писал:
«Недостатки системы, требующей зубрежки, хорошо известны: нехватка социальных и
практических навыков, отсутствие самодисциплины и воображения, потеря любопытства
и стремления к образованию... Мы поймем, что китайские школы меняются к
лучшему, когда оценки начнут падать».
Несколько десятилетий американские дети разных возрастов — с
детского сада и до конца школы — проходят так называемые «Тесты творческого мышления
Торренса», комплексные измерения креативности. Проанализировав результаты этих
исследований, психолог Кюнхи Ким пришел к выводу, что с 1984 до 2008 года
средний результат теста для каждого класса упал на показатель, превышающий
допустимое отклонение. Это значит, что больше 85% детей в 2008 году показали
худший результат, чем среднестатистический ребенок в 1984-м. Другое
исследование, которое психолог Марк Рунко провел со своими коллегами из
Университета Джорджии, показало, что тесты Торренса предсказывают будущие
достижения детей лучше, чем тест на IQ, успеваемость в старшей школе, оценки
одноклассников и все прочие способы, известные на сегодняшний день.
Мы спрашивали выпускников Садбери Вэлли, во что они играли в
школе и в каких областях работали после ее окончания. Во многих случаях ответы
на эти вопросы оказались взаимосвязанными. Среди выпускников были
профессиональные музыканты, которые в детстве много занимались музыкой, и
программисты, которые большую часть времени играли в компьютеры. Одна женщина,
капитан круизного лайнера, в школе все время проводила в воде — сначала с
игрушечными лодочками, потом на настоящих лодках. А востребованный инженер и
изобретатель, как выяснилось, все свое детство мастерил и разбирал разные
предметы.
Игра является лучшим способом приобретения социальных
навыков. Причина — в ее добровольности. Игроки всегда могут выйти из игры — и
делают это, если им не нравится играть. Поэтому целью каждого, кто хочет
продолжить игру, является удовлетворение не только своих, но и чужих
потребностей и желаний. Чтобы получать от социальной игры удовольствие, человек
должен быть настойчивым, но не слишком авторитарным. И надо сказать, это
касается и социальной жизни в целом.
Понаблюдайте за любой группой играющих детей. Вы увидите,
что они постоянно договариваются и ищут компромиссы. Дошкольники, играющие в
«семью», большую часть времени решают, кто будет мамой, кто ребенком, кто что
может взять и каким образом будет строиться драматургия. Или возьмите
разновозрастную компанию, играющую во дворе в бейсбол. Правила устанавливают
дети, а не внешняя власть — тренеры или арбитры. Игроки должны сами разбиться
на команды, решить, что честно, а что нет, и взаимодействовать с командой
противника. Всем важнее продолжить игру и получить от нее удовольствие, чем
выиграть.
Я не хочу чрезмерно идеализировать детей. Среди них
встречаются хулиганы. Но антропологи говорят о практически полном отсутствии
хулиганства и доминирующего поведения среди охотников и собирателей. У них нет
вождей, нет иерархии власти. Они вынуждены всем делиться и постоянно
взаимодействовать друг с другом, потому что это необходимо для выживания.
ученые, которые занимаются играми животных, утверждают, что
одна из главных целей игры — научиться эмоционально и физически справляться с
опасностями. Молодые млекопитающие во время игры снова и снова ставят себя в
умеренно опасные и не слишком страшные ситуации. Детеныши одних видов неуклюже
подпрыгивают, усложняя себе приземление, детеныши других бегают по краю обрыва,
на опасной высоте перескакивают с ветки на ветку или борются друг с другом, по
очереди оказываясь в уязвимой позиции.
Человеческие дети, предоставленные сами себе, делают то же
самое. Они постепенно, шаг за шагом, подходят к самому сильному страху, который
могут выдержать. Делать это ребенок может только сам, его ни в коем случае
нельзя заставлять или подстрекать — вынуждать человека переживать страх, к
которому он не готов, жестоко. Но именно так поступают учителя физкультуры,
когда требуют, чтобы все дети в классе забирались по канату к потолку или
прыгали через козла. При такой постановке задачи единственным результатом может
быть паника или чувство стыда, которые лишь уменьшают способность справляться
со страхом.
Кроме того, играя, дети испытывают злость. Вызвать ее может случайный
или намеренный толчок, дразнилка или собственная неспособность настоять на
своем. Но дети, которые хотят продолжить игру, знают, что злость можно
контролировать, что ее нужно не выпускать наружу, а конструктивно использовать
для защиты своих интересов. По некоторым свидетельствам, молодые животные
других видов тоже учатся регулировать злость и агрессию с помощью социальной
игры.
В школе взрослые несут за детей ответственность, принимают
за них решения и разбираются с их проблемами. В игре дети делают это сами. Для
ребенка игра — это опыт взрослости: так они учатся контролировать свое
поведение и нести за себя ответственность. Лишая детей игр, мы формируем
зависимых и виктимных людей, живущих с ощущением, что кто-то обличенный властью
должен говорить им, что делать.
В одном из экспериментов крысятам и детенышам обезьян
позволяли участвовать в любых социальных взаимодействиях, кроме игр. В
результате они превращались в эмоционально искалеченных взрослых. Оказавшись в
не очень опасной, но незнакомой среде, они в ужасе замирали, не в силах
преодолеть страх, чтобы осмотреться. Столкнувшись с незнакомым животным своего
вида, они либо сжимались от страха, либо нападали, либо делали и то, и другое —
даже если в этом не было никакого практического смысла.
В отличие от подопытных обезьян и крыс, современные дети
пока что играют друг с другом, но уже меньше, чем люди, которые росли 60 лет
назад, и несопоставимо меньше, чем дети в обществах охотников и собирателей.
Думаю, мы уже можем видеть результаты. И они говорят о том, что этот
эксперимент пора прекратить.
Лэпбук – это не заново изобретенный велосипед, а скорее гибрид из того, что для нас давно стало привычным. Если говорить совсем просто, то это разновидность развивающей поделки, которая представляет собой что-то среднее между детской книжкой-игрушкой и тематическим стендом в классе или кабинете. Благодаря стараниям энтузиастов, лэпбукингу за последние пару лет удалось выделиться в самостоятельный жанр. Почему?
А хотя бы потому, что это очень просто, дешево и сердито увлекательно. Все, что нужно, это примерно три картонные папки, набор цветного картона и бумаги, ножницы и клей. Практически набор для уроков труда в младших классах. При этом зона применения лэпбука весьма широка – дошкольные учреждения, младшие и в некоторых случаях средние классы, домашнее обучение. В принципе единственным ограничителем в работе с лэпбуком является только ваша фантазия.
Лэпбук может быть посвящен как одной теме, так и сразу нескольким. Например, учительница Анна Копец, которая активно работает с этой методикой в Польше, использует один лэпбук для изучения счета и английского языка среди дошкольников. Чтобы понять видео (см. далее) с примером таких уроков, знание польского необязательно.
Согласно исследованиям, дети в России начинают впервые выходить в Глобальную сеть в возрасте 8–10 лет. Но при этом школьники в России пользуются Интернетом более активно и, к сожалению, более рискованно, чем их европейские сверстники.
С целью информирования детей, родителей и учителей о потенциальных рисках при использовании Интернета, путях защиты от сетевых угроз и полезных возможностях Глобальной сети для образования, развития, общения и досуга был создан образовательно-выставочный проект «Дети в Интернете». Проект реализуется оператором связи МТС совместно с Фондом Развития Интернет при поддержке Министерства связи и массовых коммуникаций РФ, Министерства образования и науки РФ, Лиги Безопасного Интернета и при участии Google и ряда партнеров.
Образовательно-выставочный проект «Дети в Интернете» — это комплекс образовательных мероприятий, объединяющий в себе интерактивные выставки и серию обучающих уроков для младших школьников.
Компания МТС совместно с сотрудниками факультета психологии МГУ имени М.В.Ломоносова и Фонда Развития Интернет разработали урок по теме «Безопасный и полезный интернет», рассчитанный на учащихся 2–4 классов. Здесь вы можете пройти краткий обучающий курс полезного и безопасного Интернета: скачать презентацию -http://detionline.com/assets/files/mts/presentation.exe.
— У меня чудесная девочка. Добрая, отзывчивая, ласковая, умная. Если ее попросить, всегда мне поможет по хозяйству. На все праздники рисует мне рисунки — «любимой мамочке». Она учится в третьем классе. И учится-то неплохо! Но вот смотрите, я просто плачу, потому что у меня уже сил нет. Почему? Сейчас я скажу. У нас с ней все замечательно, пока дело не доходит до приготовления уроков. Она прекрасно понимает, что уроки все равно нужно делать. Едва ли не каждый вечер мы с ней договариваемся, как все завтра будет: она сама сядет, их быстренько сделает (для нее это совсем не трудно), и мы с ней не будем ругаться. Но вот на следующий день доходит до дела и у нее находится сто отговорок: сейчас я доиграю, сейчас водички попью, котика бабушке отнесу, бабушка просила ей плед из шкафа достать (это было вчера вечером, но она вспомнила только сейчас), а вот скажи мне, мама, я давно хотела тебя спросить… И все это может тянуться часами! Сначала я пытаюсь себя сдерживать, отвечаю спокойно: давай потом, садись за уроки, уже вечер, ты потом уже ничего соображать не будешь, но в конце концов не выдерживаю и просто ору, как сержант на солдата: «Алена, садись немедленно, иначе я не знаю, что с тобой сделаю!» Тут она обижается и начинает плакать: «Мама, что ты на меня всегда кричишь?! Что я тебе сделала плохого?» А я и правда чувствую себя каким-то монстром, ведь она у меня хорошая девочка-то! Но ведь нельзя уроки-то не делать! А если все на самотек пустить, так она до десяти часов проволынит, когда уже спать нужно, а не математику решать… Что нам делать? Я не хочу портить свои отношения с дочкой!
Монолог номер два:
— Самое обидное вот что: если он все-таки сядет и сосредоточится, ему все эти уроки — тьфу! За полчаса-час все сделает в лучшем виде. Когда я сам был маленьким, это называлось — сила воли. Мы ее сами у себя тренировали, понимали, что это важная для жизни вещь. Так вот у нее ее нет, это я вам должен ответственно заявить. Мы до вас были у психолога, еще в четвертом классе. Она сказала: болезнь у него, синдром дефицита внимания. Какой дефицит, если он всегда мог лего (маленькие такие детальки, вы знаете?) по пять часов подряд собирать, а теперь, если дорвется, в компьютере такие сложные уровни проходит, что у меня самого терпения бы не хватило! Так что не в болезни дело, ответственности просто нет за свою будущую судьбу. А откуда взяться, если все вокруг только и делают, что их развлекают? Я ему говорю: ты пойми, надо просто взять себя в руки, сесть и сделать эти проклятые уроки. А потом все — до вечера гуляй, свободен! Он вроде понимает, но как доходит до дела… Матери и теще вообще хамит. Когда они мне жалуются, а я — к нему, отвечает: я их никогда сам первый не трогаю, пусть они не лезут, это мои уроки, в конце-то концов… Я пробовал вообще убирать компьютер. С уроками лучше — если делать совсем нечего, сгодятся и они. Но настроение все время поганое, обстановка в семье взрывоопасная, да и вообще — компьютер это же не носитель зла какой-то, это важный современный инструмент для всего, в том числе и для социализации и получения информации, нельзя сегодня из соображений какой-то сомнительной пользы растить ребенка в пещере и кормить корешками… Но что делать-то, это же всего лишь седьмой класс, а мы вообще-то планировали одиннадцать, у него совершенно нормальные мозги, это все учителя в один голос говорят, да я и сам вижу, но с таким прилежанием…
Монолог номер три:
— Ой, вот только вы не начинайте, пожалуйста! Я это уже тысячу, если не миллион раз слышал! И все сам понимаю: десятый класс, надо уже собраться и думать о своей дальнейшей судьбе. Надо много заниматься, чтобы хорошо сдать ЕГЭ… ну что там еще надо? Я все знаю! И вообще на сто процентов согласен. Вот мать мне не верит, думает, я ей вру, чтобы она отвязалась, а я не вру — я сам все время думаю, что вот, с завтрашнего дня, с понедельника, с новой четверти возьмусь как следует, подтяну то, что пропустил, и буду каждый день все уроки делать. Я правда так думаю! Ровно до того момента, когда надо отложить телефон, выключить комп, музыку (у нас в классе есть такие, которые могут под музыку заниматься и даже под телевизор, а я не могу, мне тишина нужна) и сесть, наконец. И вот тут — полный аут. Вы не поверите, я иногда даже учебник с тетрадью не могу себя заставить из сумки достать… Иногда подумаю: да что ж это я, псих какой-то, что ли! Заставлю все-таки, принесу сумку, выну все, только соберусь позаниматься… И сразу сто разных дел вспоминаются: Вике обещал позвонить, «Вконтакте» надо кое-что срочно посмотреть, мать еще в среду просила кран на кухне подкрутить… Я понимаю, что таблеток от такого быть не может, но, может, гипноз есть какой?
Вы слышали такие монологи? А может, даже сами их произносили?
А представляете, сколько тысяч (да что там — миллионов!) родителей и детей по всему миру произнесут их прямо сегодня!
Я хочу сообщить вам потрясающее известие: кажется, я знаю методику, позволяющую решить эту проблему! Хочу сразу сказать: эту методику придумала не я (я много лет боролась с неприготовлением уроков у своих клиентов другими способами, и даже как-то, кажется, писала об этом на «Снобе»), а тринадцатилетний мальчик по имени Василий. Так что если все верно и за решение такой общераспространенной проблемы полагается Нобелевская премия мира в семье, то это не мне, а ему — Васе.
Коммуникация между родителями и учителями очень важна. Что же поможет ее наладить?
Чтобы помочь родителям и школьным учителям преодолеть проблемы в общении, психологи расспросили педагогов о том, какие вопросы чаще всего становятся камнем преткновения. – пишет NBC News. Вот 10 основных идей, которые учителя хотели бы донести до родителей.
1. Дайте новому учителю шанс. Так уж устроена человеческая психика, что любое новшество сначала воспринимается в штыки. Постарайтесь все-таки понять и принять нового учителя, тогда и ребенку это будет сделать легче.
2. Учитель – обычный человек. Учителя признаются: «Сложность нашей работы не столько в том, чтобы учить ребенка, сколько в том, чтобы родители были довольны этим процессом». Но учителя – такие же люди, как все, у них бывают удачные и неудачные дни, плохое и хорошее настроение. Никто не может быть супергероем 24 часа в сутки.
3. Примите новые методы обучения. Современные дети сильно отличаются от того, какими вы были в своем детсве. Учебные программы и педагогические методы постоянно подстраиваются под новое время, а потому не могут оставаться прежними. Просто примите это как данность и доверьтесь профессионалам.
4. Ничего страшного, если ребенок стал хуже учиться. Большинство учеников, особенно в средней школе, склонны вступать в периоды «американских горок», когда учеба то дается легко, то вызывает неприятие и трудности. Важно отнестись к этому с пониманием и не давить на ребенка. Опыт «провалов» научит школьника преодолевать трудности и снова подниматься на вершину.
5. Научитесь слушать. Для каждого родителя его ребенок самый лучший, и порой бывает нелегко выслушивать критику в его адрес. Но вы должны понимать, что родительские собрания – это не «поле битвы», а обсуждение с целью роста и развития ребенка. Попробуйте не просто слушать, а именно услышать то, что хочет донести до вас учитель, не ослепленный родительской любовью к вашему чаду. Может, в его критике все-таки есть доля правды?
6. Домашнее заданее для детей, а не для родителей. Можно помогать ребенку, но нельзя делать задание вместо него. Также учителя не советуют оправдывать невыполнение «домашки» обстоятельствами типа «у ребенка до поздна музыкальная школа» или «на носу спортивные соревнования». Такие оправдания отучат от ответственности, в будущем ребенок всегда будет находить «отмазку», почему не смог сделать то, что от него требовалось.
7. Интересуйтесь учебой ребенка, даже если он в старших классах. Родители первоклашек гораздо чаще видятся и общаются с учителями, чем те у кого сын или дочь – старшеклассники, и напрасно! Уровень напряжения и стресса в старших классах самый высокий. Интересуйтесь делами своего ребенка, даже если он выглядит вполне взрослым и самостоятельным.
8. Учителя тоже имеют право болеть. Это вроде бы очевидно, однако, не всегда нормально воспринимается родителями, которые привыкли возмущаться, если учитель находится на больничном дольше недели. Увы, проблемы со здоровьем бывают у всех, и к этому необходимо относиться с пониманием.
9. Не позволяйте детям обсуждать учителей. Если вы собрались с мужем или подругами обсудить учебный процесс, не позволяйте присутствовать при этом детям. Также не разрешайте ребенку неуважительно отзываться о педагоге даже если сами считаете, что он не прав. Школьнику будет еще труднее чему-то научиться у человека, который дискредитирован в его глазах.
10. Оценки важны, но они не цель. Ни к чему в жизни не следует относиться слишком серьезно. Да, оценки важны, но они лишь отображают успехи ребенка в каждый конкретный момент времени. Не стоит делать трагедию из двойки по математике. Лучше подумайте как это можно исправить.
Представьте, что вы - учитель в вашей родной школе (в Алма-Ате, в Киеве или Москве - не имеет значения). Перед вами ученик выводит на доске следующие примеры.
Какова ваша первая реакция?
Полагаю, в 9 из 10 случаев вы скажете ученику что-то вроде "У тебя ошибка в третьем примере" (по крайней мере, все учителя в моей школе именно так и говорили в подобных случаях). Собственно, а что здесь еще скажешь? Так и есть, ученик допустил ошибку.
Однако обычный австралийский школьный учитель скажет ученику примерно следующее: "Молодец! Ты правильно решил три примера из четырех, это очень хорошо! Давай теперь вместе поищем, что здесь можно улучшить."
Учитель не говорит ребенку "ты плохой, ты допускаешь ошибки", наоборот, он его хвалит (заслуженно!), и предлагает разделить ответственность в решении проблемы. Более того, ребенок теперь знает, что он хорошо считает, самооценка растет, и он, возможно, откажется от помощи, потому что захочет сам найти нерешенный пример. Конечно, ведь у него все получается.
Повышайте самооценку ваших детей и окружающих вас людей. Взрослые тоже нуждаются в поддержке.
Не ищите в людях ошибки, ищите в них хорошее. Ведь хорошего всегда больше.
Решили с детьми изготовить на даче раствор для мыльных пузырей. Купили воду (на даче была проблема с водопроводом), моющее средство Fairy и баночку глицерина (25 грамм).
Несколько различных рецептов по изговлению раствора для мыльных пузырей можно найти на этом сайте. Мы выбрали следующий:
16 частей воды
3 части моющего средства
1 часть глицерина
Измерения делали при помощи маленького пластикого стаканчика, в который перелили глицерин и нанесли маркером (который, помимомелков, всегда есть в моей сумочку отметку. Следующие средства добавляли отталкиваясь уже от этой метки.
Так выглядел готовый раствор, который мы легко перемешали и начали творить.
Дети выдували пузыри… руками, смачивая их в мыльном растворе. А потом ловили их. Причем, если руки мыльные, то пойманый пузырь не лопается.
Размер пузырей был до 20 см в диаметре. В следующий раз мы попробуем в раствор добавить чуть больше глицерина, чтобы проверить как изменится плотность пузыря.
Мало кто пытается всерьез понять, в чем проблема, все и так знают: родители – быдло, ребенок – идиот, в школе ничему не учат. Проблема вообще-то закопана несколько глубже. И у нее нет никакого простого решения.
Тут по сети ходит ссылка на ролик, где мальчик учит-учит стихотворение Плещеева «Травка зеленеет, солнышко блестит», никак не может сдвинуться со второй строчки – и, наконец, разражается отборным матом, проклиная училку, которая трудное задает.
00:00
01:36
Мать безмолвствует. Комментаторы изощряются в остроумии – кто по поводу самого ребенка, кто – новых стандартов образования. Мало кто пытается всерьез понять, в чем проблема, все и так знают: родители – быдло, ребенок – идиот, в школе ничему не учат.
Ирина Лукьянова
Проблема вообще-то закопана несколько глубже. И у нее нет никакого простого решения. И у нее несколько составляющих, о которых, пожалуй, стоит поговорить, поскольку родители детей, которые не матерятся, испытывают иногда ничуть не меньше трудностей, и русская поэзия, вместо того, чтобы приносить радость, становится орудием пытки.
Теперь попробуем по порядку – не претендуя на исчерпывающий анализ.
Зачем вообще учить стихи наизусть?
1) Не только дети, но и многие родители этого не понимают. Единственная причина, которая кажется им заслуживающей внимания, — это «тренировка памяти». Но память, в принципе, можно тренировать на чем угодно. А зачем еще? Поскольку этот вопрос мне задавали и мои дети, и мои ученики, у меня есть примерно 15 вариантов ответ на него. Тренировка памяти – первый.
2) встроенный эстетический стандарт. Когда ты учишь наизусть хорошие стихи – а в школе обычно (если это не стихи на утренники и официальные мероприятия) – дают для заучивания хорошие стихи – это встраивает в тебя привычку к хорошим стихам. Ты носишь их в себе, они делаются частью тебя, ты привыкаешь измерять ими другие стихи – как привыкаешь мерить пространство шагами, как можешь отмерить один метр руками… Ты просто чувствуешь поэзию, носишь ее в себе, а это –
3) расширение твоих границ понимания мира. В них добавляется чье-то поэтическое восприятие, которое не уничтожает твое, а обогащает его. Ты выходишь на море купаться – и радуешься морю,солнцу, теплым волнам, синеве; этому ничуть не мешает «зыбь ты великая, зыбь ты морская» — это только добавляет новое измерение, в котором вы с морем существуете. И потом, уезжая от моря, ты уносишь с собой и море, и стихи, и их качающий ритм, и парус одинокий, и – прощай, свободная стихия… Ты учишься новым чувствам, привыкаешь смотреть на мир глазами талантливых и умных людей – и сам становишься умнее и талантливее.
4) апдейт и апгрейд мозга. Со временем мы понимаем, что лишиться можно всего – и друзей, и родственников, и имущества. Единственное, чего у нас нельзя отнять – это содержимого головы. Памяти, разума, чувств. Наша голова – рабочий инструмент гораздо совершеннее компьютера, планшета, айфона. Она может хранить очень много нужного и ненужного; весьма вероятно, что лучше загружать в нее проверенные временем шедевры, а не сиюминутный мусор. Будет что обрабатывать, над чем задуматься. Особенно важно это тогда, когда вдруг отключаются все внешние источники информации. Так бывает, например, когда болеешь и не можешь читать, сидеть за компьютером или смотреть телевизор. Бывают и более тяжелые варианты (тут я иногда рассказываю ученикам историю о том, как Татьяна Гнедич переводила байроновского «Дон Жуана»).
5) жизнь в шкуре автора. Что запомнил – то твое, никому не отнять. Ты можешь носить стихи с собой, думать о них, разговаривать с ними, понимать их. Ты пропускаешь через себя стихи – и делаешься немножко их автором, вживаешься в него, учишься смотреть на мир его глазами, говорить его словами, его интонациями, чувствовать его чувства. В классе становится понятно: есть стихи, которые нельзя читать тихонько, на ушко. Хочешь научиться легко говорить с аудиторией – выучи Маяковского, выйди, говори с ней во весь голос, громко и свободно. Выучи Пушкина – научись этому стремительному движению стиха; научись восторгу битвы, кружению в вихре света – научись внутренней свободе. Выучи Цветаеву – научись сложно интонировать; научись рассказывать о своей боли без воплей. Выучи Ахматову – научись читать стихи звучно, царственно, — так, чтобы на последнем ряду тебя слышали, хотя ты не напрягаешь голосовых связок. Выучи Блока – пусть на тебя все смотрят зачарованно, как кролики на удава, ты услышишь сам эту мертвую тишину, которая бывает, когда хорошо читают Блока.
Умение говорить с людьми так, чтобы тебя слышали – полезное для жизни. Умение не бояться публики – тоже. Взрослые, а взрослые, кто тут недавно жаловался, что боится делать доклад на профессиональной конференции?
Актерское мастерство – тоже важно. Любой актер вам скажет, что стихотворение, которое собираешься читать вслух, нельзя прочитать хорошо, если не знаешь его наизусть, не прожил его, не прочувствовал.
6) гармонизация мира. Стихи гармонизируют мир и делают его выносимым. Стихи учат справляться с эмоциями. Стихи дают слова для счастья и для горя. Однажды мне довелось побывать в американском городе Баффало, в творческом центре для трудных подростков, переоборудованном из старого заводского здания. Когда российская учительская делегация выходила из микроавтобуса, гид предупредила, чтобы никто не оставлял в нем вещей: район неблагополучный, воруют. Так вот в этом творческом центре трудных детей учили выражать свои эмоции в творчестве – в стихах, в картинах, в звуках, — а не в драках, битье стекол и поджогах машин. В центре была литературная студия, где трудных подростков учили писать стихи.
Это как с музыкой. Я очень люблю Чайковского и Паганини; это воплощенная тоска – но тоска, спетая скрипкой, пропущенная через творческое сознание мастера, делается песней о тоске — и отпускает ее, и тоску становится возможно вынести. Когда трудно жить – можно включить E lucevan le stelle в исполнении Паваротти, послушаешь – и как-то дышать начинаешь. И со стихами так же: вроде бы и тоска, тоска, тоска – но тоска, у которой появляется голос; она не обессиливает, потому что необыкновенная энергия стиха дает силы – скептически, горько и спокойно, как античный стоик, терпеть, научась у Бродского. Или – научившись у Блока – увидеть, как сквозь самую темную тьму
В тишине голубой и глубокой
С дивной ратью своей многокрылой
Бог идет сквозь ночные леса.
Я намеренно не привожу все свои пятнадцать аргументов; попробуйте сами изобрести для своих детей хоть парочку. Правда, надо быть готовым к тому, что вашему классу – или вашему ребенку – из них покажется самым убедительным последний: в ЕГЭ есть сочинение, там должны быть два аргумента из текста. Нужны цитаты. Если у вас в голове полно стихов – проблем меньше.
Проблема культуры
Возвращаясь к несчастному ребенку, которого пытают Плещеевым, — заметна вторая серьезная проблема: отсутствие стиховой культуры (да и вообще культуры). Про общую культуру и так понятно: мама даже не реагирует, когда ребенок на видео первый раз матерится. Давайте лучше о стиховой культуре.
Ребенок на видео не чувствует поэтического ритма, сбивается с него, все время ломает строку, делая ее прозаической. Так редко бывает с детьми, которым с раннего детства много пели песен и читали стихов (кстати, замечу, что особенно в этом смысле хорош Чуковский, которого принято шпынять за страшные ужасные сюжеты; хорош он необыкновенной стиховой энергией и поразительным разнообразием стиха: он ненавязчиво вводит ребенка в мир русской поэзии, знакомя его не только с типичными для детской поэзии хореями, но и с дактилями, и с амфибрахиями, и с пэонами…
Ребенок вырастает, уже пропитанный этими ритмами, стихи легко воспринимаются и легко учатся. А когда этого нет – попытка выучить стихотворение оказывается сродни попытке за один вечер овладеть тувинским горловым пением. Вот вам запись и полчаса времени на домашнюю работу – попробуйте-ка выучить и спеть:
Разумеется, бывает стиховая глухота. Дети, когда учат длинные стихи, часто забывают отдельные слова. Но одни подставляют синонимы с сохранением размера – «мой дядя самых честных правил, когда ужасно занемог», а другие – выбрасывают забытое слово, переставляют слова – и, кажется, вовсе не слышат, что у них вышло. «Ну и день был, сквозь дым летучий французы пошли как тучи». В этих случаях обязательно нужно обращать внимание на ритм, отбивать его, отстукивать, скандировать, — учить слышать стихи.
Глухота бывает и менее выраженной – например, читая вслух Пушкина, дети по привычке читают «раскаленной» и «безнадежно» как «раскалённой»и «безнадёжно», отчего стихи сразу начинают хромать. Они, разумеется, ничего не знают о церковнославянизмах и не понимают, почему тут должно быть Е вместо Ё, и их не смущают даже рифмы «раскалённой – Вселенной» « «безнадёжно – нежно». Но что мешает взрослым поговорить с ними об этом?
Трудности понимания
С первой строчкой, «травка зеленеет, солнышко блестит», у ребенка не возникает никаких проблем. Травка и солнышко ему понятны. А вот «ласточка с весною в сени к нам летит» — это уже проблема. Может, он никогда не видел ласточки. Может? Очень даже. Вот вы когда и где в последний раз видели ласточку? А ваши дети? А как в их сознании ласточка связана с весною? А что такое «сени»? Спросите своего городского ребенка, что такое «сени» — многие ли ответят? «Лететь с весною» — это образ отвлеченный, а ребенок мыслит конкретно. Для него вся эта строчка – чистая абракадабра, он ее и повторить-то не может, не то что запомнить. А дальше?
С нею солнце краше
И весна милей…
Прощебечь с дороги
Нам привет скорей!
Что значит «солнце краше»? почему «весна милей»? Что значит «прощебечь»? Чтобы ребенок хоть что-то понял – надо все это с ним обсудить. Запас слов у детей ограничен, им стоит помочь.
Эти трудности не проходят с возрастом. Абракадабра обрушивается на ребенка внезапно – задали учить наизусть «Бородино», — это о чем вообще? Один знакомый ребенок смог выучить стихотворение только после того, как родители прочитали с ним статью про Бородинское сражение, вычертили карту и разыграли сражение с солдатиками. Только тогда он смог представить, что означает «построили редут», «но тих был наш бивак открытый», «уланы с пестрыми значками, драгуны с конскими хвостами»… А можно было, наверное, показать кусок из «Войны и мира» с комментариями…
Когда моя дочь училась в 8 классе, она чуть не плакала над стихотворением «На смерть поэта». Когда начали вникать – оказалось, она вообще не понимает, что все это значит:
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов…
Кто такие «надменные потомки»? почему они надменные? Какой подлостью прославлены их отцы? Почему пята – рабская? Какие обломки она попирает? Что это за обломки родов? Почему они обижены игрою счастия? Эти четыре строчки требуют серьезного историко-литературного комментария, и пока ребенок не разберется в том, что эти слова означают, он так и будет путать их, заменять, забывать…
В рассказе Виктора Голявкина «Крути снежные вертя» главный герой доучился до «Утро воет небо могилою», пока пытался бездумно зазубривать «Буря мглою небо кроет». Выход у Голявкина тоже предложен, читайте.
Трудности интерпретации
У каждого, наверное, есть история про то, как ребенок не расслышал каких-то слов в песне или стихотворениии понял их иначе. У Симона Соловейчика в одной статье упоминается «алый бангорит на груди» (это у красного командира; «бангорит» казался ребенку драгоценным камнем). Мама моя рассказывала мне, что слышала в известной песне: «В далекий край товарищ улетает, родные вещи вслед за ним летят, любимый город в синий дым китает». Я сама – уже взрослая – в попсовой песенке, которую слушала соседка в общежитии, расслышала однажды «вам будет крайне неудобно маршировать задумчиво в строю». Меня так озадачило задумчивое марширование, что я попросила кого-то из своих гостей послушать песню (соседка ее крутила раз сто подряд) и сказать мне, что там на самом деле поется. На самом деле там было «маскировать забывчивость свою». Когда ребенок пытается учить на слух – проблемы интерпретации очень возможны. Решение проблемы – в том, чтобы сначала попытаться понять, что значит каждая строчка.
Кроме того, даже когда все слова понятны, из них не складывается образ. Ребенок говорит слова – а не видит ни травки, ни солнышка, ни ласточки, которая летит «с весною». Стоит спросить его, как он это видит, обсудить эту картинку, — когда она есть в голове, выучить стихотворение гораздо легче.
Трудности запоминания
Иногда попадаются трудные строчки. Однажды мы с сыном учили «Завещание» Лермонтова http://www.stihi-rus.ru/1/Lermontov/37.htm , — верней, учил он, а я помогала, но тоже выучила за компанию. Оказалось, что ни он, ни я не в состоянии запомнить строчку, которую я выделяю жирным:
Поедешь скоро ты домой:
Смотри ж… Да что? моей судьбой,
Сказать по правде, очень
Никто не озабочен.
Все остальные строчки в стихотворении – текучий монолог. А здесь, да еще в последней строфе, плавное течение спотыкается, слова не связаны друг с другом, рассыпаются. Это Лермонтов специально так сделал, не будем сейчас выяснять, зачем – но запомнить эту последовательность слов оказалось очень трудно. Поскольку, как всегда, стихи учатся в последний момент, через полчаса после отбоя – времени на размышление особо не было. Мы выпутались при помощи простого мнемонического приема: для каждого из логических отрезков строки придумали жест. «Смотри ж» — смотрим в бинокль, «да что» — разводим руками. «Моей судьбой» — прижимаем руку к груди, ну уж как придумалось.
Запомнить три жеста проще, чем шесть слов. Ребенок тормозит – я подсказываю жестами.
Кроме того, одним детям легче учить со слуха, другим – глядя в книжку. В книжку глядеть очень полезно, особенно если ребенок на слух не различает анафор, одинаковых начал строчек, и пытается их заменять какой-нибудь ерундой: «Тогда пойдем ломить стеною» вместо
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Покажите им это «уж», «уж» — если не слышат, пусть увидят.
Есть дети, которые почему-то предпочитают учить стихи, стоя на голове. Есть дети, которые качаются на табуретке в такт (если жалко табуретку, дайте то, на чем можно качаться). Есть дети, которым помогает скандировать, и дети, которым помогает написать стих по памяти, а потом доучить места, которые не вспоминаются с первого раза. Некоторым помогает меняться с мамой: сначала мама читает все четные строчки, а ребенок нечетные, потом наоборот. Вообще учить с ребенком стихи – прекрасная затея, взрослым это тоже полезно (см. пункт 1).
Трудности обучения
Очень может быть, что у ребенка на видео есть реальные проблемы, которые мешают ему учить стихи – и это может быть не только низкий культурный уровень и отсутствие привычки слышать и читать стихи, не только усталость и немотивированность. Это очень может быть проблема понимания на слух, например, или проблема памяти. К сожалению, обычно эти проблемы у детей остаются нераспознанными, что с ними делать и к какому специалисту вести ребенка – мало кто знает. Некоторые комментаторы, впрочем, справедливо замечают, что мы ничего не знаем о ребенке на видео и его родителях; это вполне может быть усыновленный ребенок с вынесенной из прошлой жизни манерой выражаться.
По-хорошему, ребенку может быть нужна консультация нейропсихолога и помощь коррекционного педагога, но в большинстве городов страны таких специалистов и взять-то негде. И помочь ребенку особенно никто не может, и вместо радости от того, что весна, счастье, солнце, птичий щебет, — получается унылая тоска и истязание, а вместо поэзии – площадная брань в детских устах.